На "Деловом завтраке" в "Российской газете" председатель Комитета Госдумы по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству Павел Крашенинников сообщил, что продлевать бесплатную приватизацию законодатели не намерены. Она затянулась настолько, что уже тормозит строительство социального жилья в стране. Также он прокомментировал поправки в Гражданский кодекс, которые сегодня публикует "Российская газета".
Павел Владимирович, раскройте интригу предстоящей весны: будет продлена после 1 марта бесплатная приватизация?
Павел Крашенинников: Нет. А смысл?
Вы же каждый год продлеваете?
Павел Крашенинников: Я был против. Во-первых, у нас уже больше 80 процентов частного жилья. Мы обогнали всех. Мы раньше говорили, что нам надо как в Европе. Но там меньше 80 процентов частного жилья. Второе: у нас муниципалитеты перестали строить социальное жилье. Потому что, как только они вселили туда по ордеру, через два дня следует приватизация. Смысла строить муниципалитеты не видят. Такой долгой бесплатной приватизации нигде в мире не было. За это время люди, кто хотел, успели приватизировать. Что касается развития муниципального жилья - как социального, так и доходных домов - ничего не развивается.
Не придется ли делать исключения? Ведь получается, что сироты, которые получат квартиры от государства, в перспективе не смогут приватизировать жилье.
Павел Крашенинников: Останется социальный найм, они будут жить и ничего не проиграют. Плохо, что ли? Социальный найм у нас бессрочный. Некоторые считают, что приватизация - чуть ли не конституционное право. Это неправда. Право на бесплатную приватизацию имеют только те, кто проживал в социальном найме. Однако у нас огромное количество людей жили в своих домах, в жилищных кооперативах. У них не было права бесплатной приватизации, потому что им нечего было приватизировать.
Если появятся доходные дома, кто-то ограничит аппетиты муниципальных властей, чтобы не заламывали стоимость аренды?
Павел Крашенинников: При высоких ценах не будет никакого смысла в доходных домах. Они не будут эффективными, ведь смысл как раз и заключается в том, чтобы был экономкласс, экономцены. А ведь муниципалитетам надо каких-то людей туда заселить и как-то удовлетворять их жилищные потребности. Главное, чтобы при этом было и социальное жилье, чтобы очередь двигалась.
Начало года - самое время спросить о планах. Какие законы наступившего года нас обрадуют, какие, может быть, кое-кого и огорчат?
Павел Крашенинников: Надеюсь, что добропорядочных людей новые законы должны радовать. Главный закон, который должна принять Госдума нынешнего созыва за свой пятилетний период работы, это Гражданский кодекс. Мы условно разделили проект поправок в него на 8 блоков. Первый блок был принят в конце прошлого года. Думаю, что это на самом деле самый главный кодекс, а так, конечно, будем принимать поправки и в Уголовный, и в другие кодексы. Напомню, что в первом чтении мы приняли поправки в блок законов, связанных с регистрацией недвижимости. Он разрешит электронную подачу заявлений на регистрацию. Тем самым мы сократим период оформления документов до 14 дней и, надеюсь, решим проблему с очередями в отделениях Росреестра. В ближайшее время документ будет рассмотрен во втором и третьем чтениях.
Правозащитники утверждают, что большинство законопроектов, принятых Госдумой в прошлом году, имели карательный уклон. Согласны ли вы с таким утверждением? Почему так случилось? И продолжится ли линия на ужесточение закона?
Павел Крашенинников: Да, действительно, таких документов было много. Но нельзя забывать о том, что принятие этих законов продиктовано жизнью. Возьмем Закон "О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации", опубликованный в "РГ" 3 декабря прошлого года. Напомню, в этом законе прописаны положения, касающиеся мошенничества - в сфере кредитования, предпринимательской деятельности и так далее. Закон должен упорядочить судебную практику привлечения к ответственности за мошеннические действия, порой имевшую чрезмерно расширительную трактовку. Раньше только 2 процента уголовных дел заводилось по заявлениям пострадавших. Зачастую правоохранители пытались выдать за мошенничество простое неисполнение договорных обязательств.
Таких жалоб было немало и в редакционной почте. Но здесь проблема скорее в менталитете наших правоохранителей. Можно ли ее решить, "всего лишь" приняв закон?
Павел Крашенинников: Для этого мошенничество, сопряженное с преднамеренным неисполнением договорных обязательств в сфере предпринимательской деятельности, выделено в отдельный состав. А без заявления потерпевшего дело заводить нельзя. Новый закон позволил правоохранительным органам самостоятельно открывать уголовное дело, только если ситуация касается государственного и муниципального имущества. При этом в том же законе появилась статья, на которую мало кто обратил внимание: "Фальсификация доказательств и результатов оперативно-розыскной деятельности". Ведь ситуация была критическая: бизнес серьезно страдал от самоуправства отдельных правоохранителей и при этом предпочитал решать вопросы не через суд, а с помощью все тех же нечистых на руку представителей органов. Хочу отметить, что закон принят совсем недавно, но дела уже пересматриваются.
В последнее время жертвой законодательной активности все чаще становятся люди за рулем. Почему законодатели постоянно акцентируют внимание на усилении ответственности водителей? Не проходит и полгода, чтобы какой-то очередной штраф не подняли, норму не ввели, усиление не сделали. Ощущение такое, что это самая уязвимая часть для правоохранителей: их легко поймать, от машины далеко не убежишь. Скажите, так дальше и будете завинчивать водительские гайки?
Павел Крашенинников: Я не занимаюсь этими вопросами, у нас есть специальные комитеты.
Мы вас за всех ваших коллег спрашиваем.
Павел Крашенинников: Могу сказать только о своей позиции: я с вами согласен. Мы можем сколько угодно ответственность увеличивать, но если у нас принцип неотвратимости наказания не будет работать, какой в этом вообще смысл? Когда что-то происходит, в обществе возникает какая-то реакция, и мы, как представительный орган, реагируем на нее. Но лучше, конечно, в таких делах не торопиться, а советоваться и тщательно прорабатывать инициативы. Необходимо, чтобы и общество, и разработчики новых инициатив, и депутаты понимали, что такое шкала наказания, как она соответствует деянию как в административных правонарушениях, так и в уголовных тем более.
Почти 300 законов было принято Госдумой за прошлый год - это много или мало? В некоторых странах законы не меняют веками и прекрасно живут. Или все новые законы, принятые Госдумой, и вправду актуальны и необходимы, что без них невозможно жить? И вообще - такой законодательный ритм будет спадать или в таком ритме Дума продолжит работать и дальше?
Павел Крашенинников: Надеюсь, что будет спадать, мы же не завод. Но только у нас в комитете находится в работе больше 200 законов. Конечно, лучше, чтобы мы отрабатывали законы качественно, обсуждали не только между собой, но и с представителями науки, практиками. Не только с правоохранителями, но и с теми, кого он будет касаться. Поэтому, конечно, лучше обсуждать, создавать рабочие группы. Желательно перед этим еще концепцию законопроекта утверждать.
Масса законов, которые были приняты, очевидно, не исполняются. Например, был известный закон, запретили пить пиво на лавочках. И что? Пьют. Очевидно, что многие законодательные инициативы преследуют чисто PR-цели.
Павел Крашенинников: Согласен.
Безусловно, есть и лобби, проталкивающее выгодные кому-то законы. Существуют какие-то фильтры, чтобы отделять зерна от плевел?
Павел Крашенинников: Фильтры - это комитеты. Также фильтры - это заключение правительства, администрации президента. Само пленарное заседание - тоже фильтр. Вот и все. Чем больше привлекаются на уровне комитетов различные сторонние организации, представляющие экспертное мнение, например, университеты, фильтр более качественный. Если, как вы говорите, речь идет о PR, то пиаровских законов, конечно, очень много. Например, когда приближаются выборы в субъектах Федерации в местный парламент, сразу количество законопроектов из этого парламента возрастает. Потом почему-то они про них забывают. Мы такие законы видим.С другой стороны, хотя не все наши законы начинают работать сразу, некоторые законы у нас получаются на вырост. Например, мы давным-давно приняли закон о защите прав потребителя. Когда над ним работали, критики говорили: он никогда у нас не заработает. Прошло время, и смотрите: еще как работает! По дачной амнистии тоже закон долго не шел, не шел, в итоге он заработал, через год-полтора еле-еле. Я сам с регистраторами разговаривал. Они звонили. Я эту службу, кстати, создавал. И они меня по старой памяти спрашивали, как и что делать. Я им объясняю: так-то и так-то. А они отвечают: у нас так не принято. Говорю: не было, значит, будет, все, давайте делайте. Потихонечку как-то это пошло. Не все, конечно. Там масса проблем. Но дело движется.
Сегодня "РГ" публикует первый блок поправок в Гражданский кодекс. Еще не все наши граждане догадываются, что масштабное обновление Гражданского кодекса касается каждого напрямую. В этом законе решение наших житейских проблем. Первый вопрос: для чего его нужно было так радикально править?
Павел Крашенинников: Гражданский кодекс состоит из четырех статей, это самый крупный акт. Его первая часть была принята в 1994 году, я тоже в этом принимал участие, и он вступил в силу после публикации 1 января 1995 года. Давайте вспомним 1994 год: кроме того, что мы были моложе, что само по себе интересно, тогда и жизнь была немного другая, менее рыночная, с большими ожиданиями.
Не было такой экономики, не было такой культуры, информационной сферы. Жизнь сильно изменилась с тех пор, соответственно, пришла пора модернизировать нормы, регулирующие частную сферу. Принятый блок вносит поправки в четыре главы первой части Гражданского кодекса. Понятно, что первая глава достаточно общая, там приводятся разные принципы, в том числе включен принцип добросовестности всех участников гражданского общества, то есть всех нас, как физических, так и юридических лиц. Во второй главе дискуссию вызвали положения, посвященные нотариату.
Вы имеете в виду обязательное нотариальное удостоверение сделок с недвижимостью?
Павел Крашенинников: Именно.
Эта норма была в изначальном проекте, потом она исчезла. Что с ней случилось?
Павел Крашенинников: Действительно, было принято решение, что из текста законопроекта будет исключено обязательное нотариальное удостоверение сделок, подлежащих регистрации государственными органами. В частности, при покупке-продаже гражданами жилых помещений. То есть если раньше речь шла о том, что нотариальное удостоверение сделок будет обязательным, если хотя бы одной из сторон сделки является физическое лицо, то теперь такой нормы в кодексе не будет. В ситуации, когда проект закона о нотариате и нотариальной деятельности не подготовлен, а предложений о тарифах за нотариальное оформление сделок и вовсе нет, принимать такую норму в Гражданском кодексе не представляется возможным. Не потому, что мы любим или нет нотариат. Мы можем вернуться к вопросу, когда будет понимание о тарифах, когда будет закон "О нотариате".
Значит, решение еще не окончательное?
Павел Крашенинников: Не окончательное. Но, чтобы ввести обязательное нотариальное оформление сделок с недвижимостью, мы должны четко представлять, сколько будет нотариусов, чем будут отвечать, какие будут виды страхования у них за действия, и самое главное - сколько это будет стоить для граждан.
В ходе дискуссий высказывалось мнение, мол, надо отменить квоты на должности нотариусов, чтобы создать рынок нотариальных услуг. Якобы тогда нотариусов станет много, и они начнут соревноваться друг с другом.
Павел Крашенинников: Не согласен. У нас и адвокаты, и нотариусы - не предприниматели. Нотариусов точно нельзя отпускать на рынок. Если мы их отпустим, они все съедутся в столицу и будут находиться в центре Москвы. Дело в том, что нотариусы должны обеспечивать, в том числе, государственную функцию. Они ставят печать с гербом, создают юридически значимые документы. Конечно, квотирование должно быть. Если мы придем к обязательному нотариальному оформлению сделок с недвижимостью, конечно, число нотариусов нужно будет существенно увеличивать. Но какими должны быть квоты в таких условиях, надо отдельно обсуждать.
И все-таки каково ваше личное мнение: необходимо вводить обязательные походы к нотариусы при покупке квартир?
Павел Крашенинников: Если мы четко определимся с тарифами, сделаем, условно говоря, один процент от сделки, но не выше определенной стоимости, потому что должен быть потолок, я думаю, обязательное нотариальное оформление сделок с недвижимостью будет вполне допустимо. При этом также надо определиться с квотами на должности нотариусов и ответственностью. В таком случае норма будет только на пользу гражданам.
Почему?
Павел Крашенинников: Представим идеальную ситуацию: гражданин идет к нотариусу, где нет очередей, плата небольшая, он отдает все документы. Нотариус проверяет, чтобы гражданин не подставился, все, что положено, а человек через две недели приходит и получает уже готовый пакет документов: решены все вопросы с кадастром, с Росреестром. Право собственности зарегистрировано. И все. Нормальная история. Причем если нотариус допустит ошибку и в результате пострадает человек - покупатель и продавец, - пострадавшему будет компенсирован ущерб. Так что люди получат стабильность и безопасность, кто против этого будет возражать?
Сейчас в законодательстве наметился курс на защиту персональных данных и в целом защиту частной жизни. Есть подобные нормы и в следующих блоках поправок в Гражданский кодекс. Не бросаемся ли мы в крайность, когда, скажем, в газете нельзя будет назвать ни одной фамилии, все новости будут безымянными.
Павел Крашенинников: Какие новости вы имеете в виду?
Когда, скажем, кто-нибудь попал под следствие. Тайна следствия у нас предусмотрена в законодательстве. Она так же должна защищаться, как и коммерческая. Я не знаю, когда называют фамилию и показывают чуть ли не унитазы, это нормально? Ни суда нет, ничего еще нет. А вдруг потом выяснится, что они не виновны и квартиру другую показали и еще что-то такое... Я не имею в виду какое-то конкретное дело, говорю в общем. Известна история, когда человека три раза осудили к смертной казни. А он в том городе, где произошло убийство, даже не был в этот день. И только введенный мораторий спас человека от расстрела. Поэтому как-то поаккуратней надо с такой информацией.
Однако общество вправе знать, что происходит. Журналисты сами никого не обвиняют, они лишь сообщают информацию. Завтра обвинения снимут, и мы с удовольствием сообщим, что человек невиновен. Стоит ли разводить абсурдную секретность?
Павел Крашенинников: Поправки в Гражданский кодекс, касающиеся защиты частной жизни, будут приниматься чуть попозже. В ходе работы над ними мы еще раз обсудим и взвесим все доводы "за" и "против". Давайте говорить про конкретные персональные данные. Например, надо ли скрывать судимость? В избирательном законодательстве сказано, что данные о судимости нужно предоставлять: значит, если кто-то выставит свою кандидатуру на выборах, данный пункт его биографии секретом не будет. Есть частная жизнь, а есть публичная жизнь. В публичной ограничений на распространение информации должно быть меньше. Если человек вышел на митинг, можно показывать его, как говорится, во всей красе. Если он пришел к вам в газету, на работе, еще где-то, то показывайте его. Но как только он домой пришел к себе или не к себе, то это частная его жизнь. Частную жизнь трогать нельзя.
Если человек является участником открытого судебного процесса, можно склонять его имя в передовицах?
Павел Крашенинников: Если процесс открытый, то да.
Кстати, недавно прозвучала инициатива запретить журналистам упоминать национальность людей, совершивших преступление, или подозреваемых. Это реальное предложение?
Павел Крашенинников: Такая поправка действительно внесена в Госдуму Московской городской думой. Я не знаю, какое будет продолжение, будем смотреть.
Понятно, что преступность не имеет национальности. Однако про конкретных преступников такого не скажешь. Есть ли смысл вводить подобные запреты, как вы думаете?
Павел Крашенинников: Здесь надо все взвесить. Думаю, кто-то может возразить в ответ на инициативу, мол, тогда можно и пол не называть: мужчина или женщина. Ведь у нас запрещена дискриминация, в том числе по половому признаку. Но не могу сейчас дать конкретного ответа, "да" или "нет", надо посмотреть, обсудить.
Недавно известный французский актер Жерар Депардье получил российское гражданство. Наверное, для всех нас это стало приятным известием. Но могут ли с такой же легкостью стать россиянами наши бывшие соотечественники - жители бывших советских республик? Нет ли каких инициатив, облегчающих получение российского гражданства?
Павел Крашенинников: Сейчас готовится проект, который упрощает миграционную процедуру именно для граждан бывшего СССР.
И что там будет?
Павел Крашенинников: Предусматриваются упрощенная процедура, упрощенный срок, упрощенная подача документов. И критерий - в основном знание русского языка. Насколько я знаю, документ прошел практически все согласования в ведомствах.
Какова судьба законопроекта, устанавливающего минимальные доли, на которые можно делить квартиры?
Павел Крашенинников: Мы этот проект написали уже года два назад. Я его написал.
Эксперты говорят, что проект получился хороший.
Павел Крашенинников: Мне тоже кажется, что да. И не только потому, что его готовил. Предыстория такая: у нас, бывает, десятки и сотни граждан регистрируются в одной квартире. Покупают одну сотую от квартиры. Условно говоря, квартира - 25 метров квадратных. У человека получается не метр, а одна сотая доля в такой квартире. Человек берет свидетельство о праве собственности и регистрируется уже по месту жительства. В паспортном столе не имеют право ему отказать: он сособственник. Но жить он там не будет, да и невозможно там жить, если все владельцы туда придут.
Естественно, такие доли берут не для жизни, а для прописки.
Павел Крашенинников: Конечно. А потом его никто не может найти: ни налоговая, ни приставы, ни другие государственные органы.
На почтовый ящик приходят какие-то счета, а человека там нет и никогда не было. У нас одна депутат рассказывала, что ее квартиру разделили на 50 долей, а она даже не знала. Потом стали приходить счета и т.д.
Как с этим бороться?
Павел Крашенинников: Мы предлагаем, чтобы доли были сопоставимы с учетной нормой.
А норма откуда возьмется?
Павел Крашенинников: Учетная норма везде разная. Условно говоря, 10 метров. Соответственно, мы сделали градацию: если квартира такая-то, то не менее такой-то доли. За исключением приватизации и наследования.
Почему?
Павел Крашенинников: При приватизации доли вправе получить все те, кто проживает. А наследование - это воля умершего. Такую норму мы предлагаем внести. Что в ней плохого? Все вроде "за". А проект пока что-то не движется.
Раз не движется, какие-то возражения все-таки есть.
Павел Крашенинников: Нам говорят, что это ограничение права собственности. Но безграничного права собственности не бывает. Всегда пределы существуют.
Какие-то перспективы есть?
Павел Крашенинников: Я надеюсь, есть. Традиционно большой резонанс вызывают различные инициативы, так или иначе затрагивающие духовную сферу. Например, каковы перспективы закона об оскорблении чувств верующих, будет ли он, и нужен ли он? Еще выдвинута идея исключить из военной присяги слово "клянусь", вроде это противоречит каким-то религиозным нормам. Я помню, как мы рассматривали в Уголовный кодекс надругательство над гимном. Я говорил: в мире огромное количество групп делают заставки под наш гимн. Мы должны все эти вещи запрещать и выбрасывать? Что касается "клянусь", то многие, когда были военнослужащими, произносили это слово. Я, например, тоже. Я не думаю, что надо менять выражение.По поводу оскорбления чувств верующих. Если рассматривать это как специальную норму по отношению к 282-й статье Уголовного кодекса "Экстремизм", здесь, возможно, есть о чем подумать. Когда будем рассматривать, не знаю.
Какие планы у Ассоциации юристов России, которую вы возглавляете? Какова ее роль в правовой жизни страны?
Павел Крашенинников: Мы практически на каждом президиуме рассматриваем ключевые законопроекты, которые на подходе.
Мы рассматривали проект поправок в Гражданский кодекс, законопроект о нотариате. Мы рассматривали концепцию реформирования полиции, тогда милиции в полицию, уголовно-исполнительной системы. На одном из последних заседаний обсуждали предложения по Следственному комитету, его реформированию.
Коллегиальное обсуждение дает возможность прийти к единому мнению по важным вопросам и законопроектам? Ассоциация объединяет очень разных людей. По должностям, например.
Павел Крашенинников: По должностям мы договорились, и у нас нет такого, что если один говорит, то все встали. На президиуме бывают очень жаркие дискуссии.
Еще из проектов ассоциации - бесплатная юридическая помощь. Мы и студентов привлекаем вместе с преподавателями, привлекаем всех членов нашей ассоциации. Очень полезная вещь. Также мы аккредитовали практически все региональные отделения в качестве органов антикоррупционной экспертизы. Нам присылают и местные акты, субъектов Федерации, мы их рассматриваем.
Одно время обсуждалась идея введения единого квалификационного экзамена для юристов...
Павел Крашенинников: Она и сейчас обсуждается. Большинство за его введение. Я пока осторожен.
Планируется, что это будет единый экзамен: человек получил допуск и сможет работать хоть судьей, хоть адвокатом, хоть нотариусом? Или будут экзамены по направлениям?
Павел Крашенинников: И я о том же думаю: у адвокатов - своя специфика, у нотариусов - своя. Сегодня у некоторых юридических профессий есть квалификационные экзамены, у некоторых - нет. Я не уверен, что нужен одинаковый экзамен для всех.
Источник: https://36.notariat.ru/ru-ru/news/predsedatel-komiteta-gosdumy-pavel-krasheninnikov-prokommentiroval-popravki-v-grazhdanskij-kodeks1